Об участии русских эмигрантов в движении Сопротивления в Бельгии

Однако реального объединения тогда не случилось. Фактически во Фронте Независимости осталась лишь Коммунистическая партия Бельгии. Это было связано с тем, что другие организации Сопротивления были близки к бельгийскому правительству в изгнании, которое настаивало — из Лондона — на политике «выжидания».

В 1919 году Георгий Клюев молодым уехал из России учиться в Англию, а после смерти матери отправился на заработки в Бельгию. В начале Второй мировой в ходе попытки бежать в Англию был схвачен, находился под арестом, а с началом Великой Отечественной войны начал свои собственные бои с германскими оккупантами — портил оборудование на заводе, где работал, выводил из строя станки…

Позднее, уже участвуя в одной из организаций бельгийского Сопротивления, он, как и многие русские эмигранты, помогал угнанным советским гражданам (основу их составляли военнопленные) бежать с военных производств и из концлагерей, сопровождал их в убежища или в леса в Арденны.

Из воспоминаний Клюева точно не определить, к какой сети Сопротивления принадлежал он сам. Но исходя из того, что он активно взаимодействовал с обрусевшим немцем (также русским эмигрантом), священником Андре фон Лилиенфельдом (отец Андре), членом разведывательной сети Зеро сектора Портмин, можно предположить, что Клюев принадлежал именно к ней.

Как бы то ни было, он был назначен проводником для бежавших узников немецких лагерей: их нужно было снабдить приличной одеждой и документами, поместить в крестьянские дома, искать продукты для организации двухнедельного убежища в лесу. Русских эмигрантов активно использовали в качестве переводчиков — нередко именно они становились единственной нитью, связывавшей советских военнопленных и патриотов в Бельгии. Отметим: советские бойцы были ценными кадрами для Сопротивления — в отличие от бельгийцев они уже имели боевой опыт, умели работать со взрывчаткой.

…К моменту встречи двух соотечественников Григорий Титов совершил свой четвёртый, последний, побег (в январе 1943 года со свинцовых рудников под Ахеном из команды штрафников смертников). На бельгийской территории патриоты направили его на попечение Лилиенфельда в его дом в пригороде Льежа, ставший местом встреч сопротивленцев. После того как над деревней Корнемо был сбит американский самолёт и по окрестностям немцы провели облаву, Лилиенфельд распорядился увести спасённого лётчика и Титова в соседний лес. Там на связь с Титовым вышел Центр Фронта Независимости и принял решение направить его в глубь Арденн для организации советского партизанского отряда.

Проводником Титова стал Георгий Петрович Клюев под псевдонимом «Филипп». Выполнив успешно переход, Титов под псевдонимом «Шеф» командовал партизанским диверсионным отрядом от Фронта Независимости в районе Садзо-Эрезе. Отряд «Шефа» в основном состоял из советских солдат, бежавших из фашистского плена — всех приводил Георгий Клюев. К осени отряд Титова превысил 30 человек, до апреля 1944 года он совершал в своей округе диверсионные операции. В апреле 1944 года произошло слияние всех организаций бельгийского Сопротивления в единую Партизанскую армию. Советские бойцы, как «искры Сталинграда», оказались во многих партизанских Соединениях.

Григорий Титов с костяком своего отряда перешёл в Соединение «Рефуже Биль» под командование полковника Андре Коллара (псевдоним «Биль») в Армию Секрет, которая находилась под эгидой бельгийского правительства в изгнании. Коллар не слишком придерживался правительственной тактики «выжидания» и для совершения активных диверсионных операций охотно взял в помощники опытного Григория Титова.

В архиве Г.Г. Титовой сохранилось второе и, скорее всего, последнее короткое письмо Клюева Титову, которое было приложено к публикуемым воспоминаниям. К письму помимо воспоминаний был приложен сохранённый им оригинальный кусок карты с разметкой и описанием боевых действий отряда Титова в районе Садзо-Эрезе.

Публикуемые воспоминания представляют собой машинописный текст на пяти листах. Сохранённые стилистические и пунктуационные ошибки служат для передачи особенностей письменной речи Георгия Клюева в условиях отсутствия практики русского языка на чужбине.

Автор благодарит Галину Григорьевну Титову за предоставленный документ и за оказанную помощь в ходе подготовки публикации. 

Военные воспоминания русского агента Сопротивления. 1940–1945

Неожиданное нападение немцев на Бельгию не оставило меня безразличным, хотя я и был иностранцем. Двадцать лет я прожил на бельгийской земле, зарабатывая себе на жизнь, устраивая свой быт. Как и бельгийские патриоты я хотел добраться до Англии, чтобы ковать там оружие для победы. Но одному это было не под силу.

В 1941 году я разыскал группу, готовую к отъезду, которая согласилась принять меня после строгой проверки. Как ни досадно, но нашёлся предатель. Вечером седьмого апреля по доносу гестаповца Бодсона (потом он был расстрелян) нас препроводили в тюрьму Сэн Леонар. Два месяца спустя я вышел оттуда с твёрдой решимостью бороться против бошей. Это было 4-го июня.

Однажды кто-то из товарищей сообщил мне о прибытии русских пленных, которых немцы пригнали для работы в шахтах. Они были голодны, плохо одеты, боши всё у них отобрали. Им надо было помочь, чего бы это ни стоило. Строгие часовые постоянно охраняли их. Мне удалось вступить в контакт с ними благодаря посредничеству одного польского шахтёра. Так я получил список вещей, которые были нужны им в первую очередь: хлеб, носки…

Нелегко было выполнить эти просьбы в то время, когда все голодают. Особенно плохо было с хлебом. Один из товарищей, знавших о моей патриотической деятельности, предложил мне продать поддельные хлебные карточки, чтобы помочь уклоняющимся от военной службы. Я согласился на том условии, что часть выручки будет отдана моим землякам. Помощь одного симпатичного пекаря, который знал, куда идёт хлеб, облегчила работу. Таким образом мы смогли подкормить русских и преследовавшихся за уклонение от военной службы. Однако неосторожность с нашей стороны навела службу безопасности на наши следы. В мастерской, где я работал, было проведено расследование относительно моей благонадёжности. К счастью, среди полицейских было немало патриотов, так что опасаться было нечего.

Один из моих друзей, работавший на «Интеллидженс сервис», привлёк меня к работе под своё начало в качестве агента-информатора. Моей конкретной задачей являлось сообщение ему о всех материальных поставках нашей мастерской немцам. С большим усердием я выполнял свою работу вплоть до того момента, когда мой шеф был арестован. Его стойкость спасла меня, но связь с «Интеллидженс сервис» с этого момента прервалась.

Между тем немцы ввели трудовую повинность и начали вывозить в Германию недовольных. Тюрьмы гестапо были забиты уклонявшимися от военной службы.

Мне лично хотелось присоединиться к «Арме секрет», найти нить, которая привела бы меня к сердцу организации, где бельгийцы, французы, голландцы и русские, бежавшие из концлагерей, протянули друг другу руку для совместной борьбы с общим врагом.

В 1943 г. меня, наконец, связали с партизанами и прикрепили к группе капитана Жоржа (впоследствии расстрелянного бошами), в генштабе Комблэн. Сначала я был переводчиком у моих земляков, затем связным между базами. Ночью мы выходили на задания: блокировать туннель, подорвать высоковольтную мачту, перерезать телефонный кабель, уничтожить предателей. Работы хватало на всех.

Однажды ночью мы должны были облить серной кислотой вагон с зарядами. Сердце моё громко стучало — немного от страха, но больше от радости, что бошам будет причинён урон. Ах, надо пережить такие моменты, чтобы понять, однажды под самым носом у немцев мы перевозили взрывчатку и оружие.

В моменте затишья я ходил на поиски поддельных паспортов, трудовых книжек и продуктовых карточек, которые были нужны всё больше, т. к. число партизан увеличивалось с каждым днём. Но и другие в это время не отдыхали: товарищ Жорж создал маленькую русскую газету, освещавшую новости с фронта. Схемы показывали позиции германской и советской армий. Распространяемая тайком, эта газета рассказала заключённым о поражении немцев под Сталинградом, об уничтожении немецких армий и о последовавших успехах русского наступления. Посыпались просьбы о помощи для бегства из лагерей. Всем хотелось воевать в тылу у немцев, подрывать их силы для победы своей страны.

Именно в этот период меня назначили проводником для бежавших, чтобы выводить их из города и доставлять в леса. Сегодня двое, завтра — четверо, и так всё больше и больше. Наиболее опасным был выход с территории шахт и из города. Необходимо было снабдить их приличной одеждой и документами. Повсюду нам были нужны помощники: фотографы, шофера и т.д. и т.д.

Бельгийские друзья помещали их сначала в надёжные крестьянские дома, которые я подыскивал, чтобы оставить их там на один-два дня. Мне же надлежало разработать маршруты, каждый раз иные, чтобы избежать подозрений. Когда всё было готово, начиналось путешествие. Какое? — Ночью мы шли по лесу в полной темноте, часто без пищи и воды. Какие люди! Они шагали, шагали позади меня, полные доверия. «Филипп, далеко ещё?» — шептали они. «Держитесь, уже близко…» — был мой постоянный ответ. Дойти до укрытия нужно было затемно, т. к. кругом расхаживали боши, а их автоматы были беспощадны, у нас же не было оружия. С разбитыми ногами, с пустыми желудками мы двигались вперёд. Время от времени я опережал их, чтобы разведать дорогу, которую нам предстояло пересечь.

Усталость ложилась тяжёлым грузом, мучило беспокойство не придём ли мы на место опустошённое бошами благодаря какому-нибудь предательству. Я очень хорошо представлял себе, что будет со мной, если я попаду в лапы к немцам. Но они! Что подумают они обо мне!? Ещё сейчас, когда я пишу эти строки, у меня при этой мысли бросает то в жар, то в холод. В таких страхах проходило всё путешествие, им же я в это время говорил: «Уже недалеко…» У цели я забывал про усталость и, в то время, как они, измученные и истощённая, засыпали прямо на земле, я отправлялся на поиски продуктов. Бойцы, вернувшиеся в лагерь после ночного задания, готовили на кострах горячие напитки. На одну-две недели мы оставались на месте подобно кочевникам, т. к. работа по обеспечению продуктами, по боеснабжению и связи между лагерями, связанная с постоянным передвижением, могла привлечь к нам внимание противника. По малейшему сигналу опасности мы готовы были немедленно сняться и перейти в другое надёжное укрытие. Тридцать раз мне пришлось проделать такие ночные переходы.

Вот таким образом, однажды в марте 1943 г., в деревне Лувенье мне довелось познакомиться с Г. Титовым. Это был боевой товарищ. Льежский комитет и командование отрядом в Лувенье направили его в Арденны, в местечко Садзо-Эрезе, чтобы возглавить подразделение партизан. Это был первый человек среди партизан, изобретательный и смелый, настоящий командир.

Не могу обойти молчаньем одну преданную и добрую семью крестьян из этой местности. По скромности своей они не хотели, чтобы я назвал их фамилию. Целыми днями они пекли хлеб для партизан, стирали и чинили партизанское бельё. В сумерках они отправлялись с тяжёлыми мешками на плечах в лагерь, чтобы накормить партизан, презирая опасность, которую представляли собой фашистские патрули и предатели-коллаборационисты. Раненые или больные всегда находили в их доме не только укрытие, но и внимательный уход, а ведь они ставили на карту свою жизнь.

После долгих поисков, волоча больную ногу, я добрался до подпольной типографии газеты «Ля Мёз» и нашёл там друзей, занятых вёрсткой очередного номера. Они встретили меня с распростёртыми объятиями. Вот так неожиданно я стал газетным издателем.

Немцы в это время ещё занимали город. На улице раздавались пулемётные очереди и пушечная стрельба. Мы держали наше оружие всё время рядом с собой. День и ночь шла работа в типографии вплоть до знаменательного воскресенья, когда немцы удрали и пришло освобождение.

Закончив работу в журнале, я отправился в штаб Фронта Независимости, чтобы найти своё непосредственное начальство. Командующий партизанским корпусом уже работал в полную силу. Он немедленно прикрепил меня к бюро содействия бывшим русским военнопленным. Моя задача состояла в создании пропусков и анкет для партизан и других русских, чтобы дать им свободу передвижения в городе. Спустя полтора месяца сформировался Комитет Бывших Партизан (русских).

Залечив ушиб на ноге и закончив свою работу здесь, я попросил разрешения присоединиться к своему арденнскому подразделению. И вот я снова среди бельгийских и русских партизан. Да и американцы уже здесь. Теперь мы свободно передвигаемся по дорогам, мы прекрасно вооружены, у нас есть задача охранять коммуникации и материальную часть американской армии. К нашему большому сожалению, нам недолго пришлось наслаждаться этой активной работой. Бельгийское правительство приняло решение о демобилизации внутренних вооружённых сил. Мы снова стали штатскими. И вот я вернулся домой, к своим, после долгой разлуки.

Поскольку война не закончилась, и я считал, что моя родина тоже ещё ведёт войну, я захотел послужить делу союзников и вступил в американскую армию, где служу сейчас.

Г. Клюев (Филипп). Эмбург, рю Пьер Энварт 14-а

Текст: Степан Решетников, аспирант ИРИ РАН.

Источник: Вестник «Воронцово поле» №2, за 2022 г.

Фото из открытых источников.