05.02.2024 09:13
Новости.
Просмотров всего: 7845; сегодня: 6.

История должна строиться на объективном и тщательном анализе фактов

Хабаровский процесс является одним из значимых событий ХХ века, он по праву стоит в одном ряду с Нюрнбергским и Токийским трибуналами, на которых были осуждены военные преступники, виновные в разжигании Второй мировой войны. В то же время Хабаровский процесс не получил международного признания в 1949 году, и для подавляющего большинства иностранных юристов, специалистов-международников и даже профессиональных историков он долгие годы оставался практически неизвестен.

Несмотря на то, что результаты процесса освещались в советской прессе, вызвав определённый отклик и в зарубежных иностранных агентствах, из-за политических разногласий Хабаровский процесс в ряде стран и по сей день воспринимается как событие, имевшее значение только для СССР.

Меж тем значение этого процесса актуально в международном смысле и по сей день: химическое и бактериологическое оружие продолжает разрабатываться, активно применяясь не только незаконными вооружёнными формированиями, но и при поддержке государственных исследовательских институтов в разных странах. До сих пор не решены вопросы, связанные с учётом, транспортировкой, контролем над производством и распространением такого рода оружия. Особо остра необходимость объективного расследования всех случаев применения бактериологического и химического оружия, а также наказания всех, кто использует подобные антигуманные методы в достижении своих целей.

В этой связи обращение к истории подготовки и проведения Хабаровского процесса, обобщения и использования опыта, выработанного советскими юристами при его организации, является актуальной задачей.

Список организаторов и участников форума «Хабаровский процесс: историческое значение и современные вызовы» стал весьма репрезентативным. В пленарной его части прозвучали доклады профессиональных юристов, в том числе: заместителя директора Института государства и права А.Г. Звягинцева, директора Института государства и права доктора юридических наук А.Н. Савенкова, сопредседателя Ассоциации юристов России В. Н. Плигина, президента Ассоциации юристов Индии Кумара Прашанта, в которых освещалась доказательная база процесса, изобличавшая 12 подсудимых — Отодзо Ямада, Рюдзи Кадзицука, Киёси Кавасима, Тосихидэ Ниси, Томио Карасава, Масао Оноуэ, Сюдзи Сато, Дзэнсаку Хирадзакура, Кадзуо Митомо, Норимицу Кикути и Юдзи Курусима. Также была дана и юридическая оценка значения Хабаровского процесса с точки зрения современных мировых вызовов. Государственным обвинителем на процессе был советник юстиции 3-го класса Л.Н. Смирнов.

Интерес юристов к Хабаровскому процессу, как и к Нюрнбергскому, и Токийскому международным трибуналам, закономерен. Хабаровский процесс проводился в Советском Союзе и был подготовлен Министерством внутренних дел СССР, Министерством юстиции СССР и Генеральной прокуратурой СССР и до сих пор считается хорошим образцом того, как следует собирать доказательную базу и правильно формировать обвинительные материалы.

В выступлениях исследователей было подчёркнуто, что Хабаровский процесс обладает исторической значимостью не только в контексте событий отечественной истории (Е.М. Моисеева), но и влияет на актуальные российско-японские отношения (А.Ю. Плотников и Д.В. Стрельцов). Политика Японии в отношении Кореи и Китая была затронута в докладе корейского учёного Ким Ен Уна. Поскольку именно «исследовательская» деятельность специальных бюро («Отряда № 731», «Отряда № 100» и др.), которые ставили на советских и китайских пленных эксперименты для апробации «новейших» бактериологических средств поражения живой силы, и стала причиной проведения Хабаровского процесса, определённый интерес к теме проявляют также и микробиологи. Главный специалист ФГБУ «27 Научный центр» Министерства обороны РФ М.В. Супотницкий на пленарном заседании отметил ряд особенностей, связанных с тем, как проводились испытания и опыты «Отряда № 731», «Отряда № 100» и др. Начальник Управления регистрации архивных фондов ФСБ России А. В. Васильев рассказал о недавно рассекреченных документах Центрального архива ФСБ, посвящённых Хабаровскому процессу. Их рассекречивание является важной частью освещения организации процесса, учитывая то, что у исследователей отсутствует доступ к секретным документальным материалам, хранящимся в федеральных и ведомственных архивах.

После завершения пленарного заседания работа участников форума продолжилась в рамках секций, каждая из которых была посвящена различным аспектам, связанным со значением Хабаровского процесса. Не только историки и юристы, но и правоведы, востоковеды, политологи, биологи, экономисты, представители ведомств, общественных организаций, работники музеев, архивов и образовательных учреждений приняли участие в работе секций. На их площадках затрагивались различные вопросы: геноцид советского населения в ходе Второй мировой войны, историко-документальное значение Хабаровского процесса, его соответствие нормам международного и национального права, его значение для исторической памяти и роль в учебно-воспитательной работе, освещение в СМИ и репрезентации в музейном пространстве.

Междисциплинарный характер стал, как представляется, важной особенностью форума. Научные конференции историков порой излишне узкопрофессиональны, в связи с чем отсутствует возможность пересмотреть подходы к исследованию тем, которые так или иначе затрагивают смежные области знания. Так, например, в ходе обсуждений с юристами-специалистами по международному праву удалось выяснить их точку зрения, согласно которой Хабаровский процесс, несмотря на определённые противоречия, был абсолютно легитимен. Хотя у практикующих юристов, как и у историков, существуют различные точки зрения относительно того, можно ли считать Хабаровский процесс (учитывая историю его подготовки и проведения) подлинно международным.

Вопросы организации Хабаровского процесса, проблематика военных преступлений, совершённых японским правительством, а также советско-японских отношений накануне и во время Второй мировой войны, рассматривались в ходе работы секции «Историко-документальное наследие Хабаровского процесса». В ней принимали участие востоковеды (среди них — Д.В. Стрельцов, В.В. Нелидов, К.О. Саркисов, В.Н. Тимошенко, С.В. Чугров). В ходе дискуссии, предварявшей работу секции, отмечалось, что в настоящее время японцы в целом иначе воспринимают Вторую мировую войну и все последующие события, включая и Хабаровский процесс. В подобном контексте японский народ предстаёт как пострадавшая сторона, которая не несёт ответственности за милитаристское правительство и в той же степени пострадала от действий англо-американских и советских войск. Поэтому оценка Хабаровского процесса японскими учёными отличается от позиций российских исследователей.

Доклады секции затрагивали группу проблем, непосредственно относящихся как к Хабаровскому процессу, так и к событиям и последствиям Маньчжурской наступательной стратегической операции августа 1945 года. В.П. Галицкий и С.П. Ким осветили организацию Хабаровского процесса по доступным для исследования архивным документам, С.С. Сливко проследил его освещение в иностранной прессе, опровергнув тезис о слабой осведомлённости США об итогах процесса, А.А. Самохин рассмотрел деятельность «Отряда № 100», а А.П. Тарасов рассказал о первом случае применения бактериологического оружия на реке Халхин-Гол. Исследователи сошлись во мнении: несмотря на определённые успехи в изучении организации Хабаровского процесса, всё же множество вопросов остаются малоизученными или вовсе выпадают из поля зрения историков. В частности, до сих пор слабо изучен вопрос о том, как выстраивалась следственная работа по выявлению японских военных преступников, как было организовано взаимодействие МВД, МГБ, Министерства юстиции и Генеральной прокуратуры СССР, какие споры возникали в ходе подготовки процесса, как было налажено взаимодействие с Хабаровскими краевыми властями.

Участники секции обсудили преступный характер политики японского правительства в Корее и в Китае (Б.Б. Пак и Л.П. Черникова). Большая часть докладов была посвящена Маньчжурской наступательной стратегической операции (Б.Б. Кондратенко, Г.А. Ткачёва, А.Л. Анисимов, Н.В. Колоднева). Завершил работу секции ряд докладов, посвящённых японским военнопленным (Е.Л. Катасонова, Е.В. Суверов, В.В. Синченко, М.Г. Степанов). Поскольку японские военнослужащие, сначала подозреваемые, а затем осуждённые в ходе Хабаровского процесса, находились с 1945 по 1956 год в советских лагерях НКВД (МВД), условия их содержания стали объектом изучения.

На других секциях также был поднят ряд интересных тем: международно-правовое значение Хабаровского процесса (А.Н. Савенков, В.Н. Додонов и др.), политика Японии в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом и по отношению к Корее в частности (Ким Вон Ил, Цой Чжэ Док, На Чон Чжу, Ло Ен Дон, Пак Сун Ок, В.В. Симиндей и др.). Отдельной темой стал вопрос о месте Хабаровского процесса в учебно-воспитательном пространстве школ и вузов (Д.В. Фомин-Нилов, О.Ю. Стрелова и др.). Включение информации о Хабаровском процессе в учебный материал предполагает дальнейшее углублённое изучение его истории. А это возможно лишь после полного рассекречивания всех материалов, связанных с ним, причём не только в ведомственных, но и в федеральных архивах. Не следует забывать, что, наряду с открытым Хабаровским процессом, в СССР проводились закрытые военные трибуналы, на которых были осуждены японские, немецкие и другие военные преступники. При их изучении также могут всплыть свои особенности.

Однако следует констатировать главное: советские следственные органы внутренних дел, Генеральной прокуратуры и МГБ сумели собрать весомую доказательную базу. Поэтому недопустимо следовать звучащим подчас призывам к пересмотру итогов Хабаровского процесса, к реабилитации и оправданию осуждённых. Любая оценка исторических событий должна строиться на объективном и тщательном исследовании исторических источников.

Хотелось бы поблагодарить всех организаторов форума «Хабаровский процесс: историческое значение и современные вызовы» за высокий уровень его подготовки. Форум, без сомнения, внёс существенный вклад в изучение и осмысление средствами науки итогов Второй мировой и Великой Отечественной войн.

Фрагменты нескольких выступлений, прозвучавших на форуме.

Центры разработки бактериологического и химического оружия располагались в приближённых к границам Советского Союза районах. Главнокомандующий Квантунской группировкой войск четырёхзвёздный генерал О. Ямада признавал на Хабаровском процессе:

Вячеслав Зимонин, доктор исторических наук, член-корреспондент РАРАН, Военный университет Министерства обороны Российской Федерации, Московский государственный лингвистический университет:

«…“Отряд № 731” был организован в целях подготовки бактериологической войны, главным образом против Советского Союза, а также против Монгольской Народной Республики и Китая».

В японских лабораториях в огромных количествах выращивались возбудители чумы, холеры, газовой гангрены, сибирской язвы, брюшного тифа и других смертельных болезней. В «Отряде № 731» и его четырёх филиалах в массовых масштабах выращивались блохи для последующего заражения их бактериями. Генерал Ямада признавал, что только один «Отряд № 731» мог бы обеспечить своим оружием всю японскую армию для ведения бактериологической войны. В этом отряде систематически проводились чудовищные по своей жестокости эксперименты над живыми людьми, которых называли «брёвнами». С конца 1937-го и до лета 1945 года в лабораториях «Отряда № 731» были умерщвлены более 4 тысяч человек, в том числе десятки советских людей. В «Отряде № 731» и «Отряде № 100» людей целенаправленно заражали болезнетворными микробами и изучали, как распространяются в организмах инфекции (в том числе и вырезая у живых людей внутренние органы). Помимо этого, в отрядах ставились и иные эксперименты: реакция организма на голод, обезвоживание, кипяток, электроток, проведение хирургических операций без обезболивания. Искусственно вызывали инсульты, инфаркты…»

Чэнь Кайкэ, профессор Университета Китайской Академии общественных наук, генеральный секретарь Всекитайского общества по изучению истории китайско-российских отношений, главный научный сотрудник Института новой истории КАОН:

«Хотя японские военные преступники, которые производили и использовали бактериологическое оружие, не были преданы суду Токийского международного военного трибунала из-за сопротивления Соединённых Штатов, совершённые ими военные преступления против человечности, связанные с бактериологическим оружием, объективно существуют и не могут быть преданы забвению. Как известно, США оккупировали Японию после войны и получили большой объём информации о японском бактериологическом оружии и ведении бактериологической войны. Поэтому сведения об испытании подобного оружия японской армией на обширном пространстве тихоокеанской зоны боевых действий, особенно в Китае, во время Второй мировой войны в основном хранятся в Соединённых Штатах и Японии. Мы должны старательно собирать и упорядочивать данные по этой тематике, чтобы полностью разоблачить преступления Японии и предупредить будущие поколения. А это возможно только при наличии достаточных исторических свидетельств.

Хабаровский процесс продемонстрировал человеческую справедливость и стал первым в истории судом над преступниками, применившими бактериологическое оружие, — японскими захватчиками. В современном мире ряд государств пытаются отрицать эти чудовищные преступления против человечества и стремятся принизить великие достижения Советского Союза и Китая в антифашистской войне. Мы должны решительно осудить такие явления».

Валерий Неко, генерал-майор юстиции, начальник управления надзора за исполнением законов о федеральной безопасности Главной военной прокуратуры:

«На Хабаровском процессе в ходе судебного следствия обвиняемые признали свою вину в полном объёме. В результате военным трибуналом Приморского военного округа под председательством генерал-майора юстиции Черткова был вынесен приговор: все обвиняемые были осуждены к разным срокам заключения в исправительно-трудовых лагерях.

Можно сказать, осуждённым «повезло», поскольку за два года до процесса в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года смертная казнь в Советском Союзе была заменена на заключение в лагерях сроком на 25 лет. Только это спасло от повешения как минимум четырёх подсудимых, приговорённых к максимальным срокам заключения. При этом семеро осуждённых посчитали приговор слишком суровым и обжаловали его. В частности, генерал Ямада в своей кассационной жалобе просил смягчить назначенную ему меру наказания, поскольку командующим Квантунской армией он был только год и на суде чистосердечно признал свою вину.

Вместе с тем определением Военной коллегии Верховного Суда от 13 февраля 1950 года все кассационные жалобы были отклонены. Безуспешные попытки пересмотреть приговор военного трибунала предпринимались и позднее».

Павел Агапов, доктор юридических наук, Российский технологический университет МИРЭА; Ксения Шевелёва, Российский технологический университет МИРЭА:

«Токийский трибунал над военными преступниками, проходивший в Токио с 1946 года по 1948 год, осудил преступления против мира, но, в отличие от Нюрнбергского трибунала (1945– 1949), скрыл преступления японских военных против человечества, что позволило целому ряду разработчиков и испытателей бактериологического оружия избежать наказания. В их числе оказался и начальник «Отряда 731» генерал-лейтенант Исии Сиро.

В 1949 году в целях соблюдения принципа неотвратимости наказания за совершённое преступление советскими властями был организован судебный процесс в Хабаровске над группой из двенадцати бывших военнослужащих японской Квантунской армии, непосредственно участвовавших в разработке, испытаниях и применении бактериологического оружия. Впервые в истории были преданы гласности факты производства и применения бактериологического оружия против живых людей в качестве оружия массового поражения.

Хабаровский процесс 1949 года раскрыл преступления японских военных, стал катализатором принятия Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении в 1971 году, оказал воздействие на современное уголовное законодательство, включающее в себя ряд запретов использования бактериологического оружия в преступных целях, ведь такого рода действиям не может быть оправдания при любых условиях и обстоятельствах».

Владимир Галицкий, доктор юридических наук, действительный член Академии военных наук:

«Обстоятельства выявления и разоблачения японских планов подготовки бактериологической войны против СССР были связаны с результатами оперативной работы, проделанной в начале 1946 года с группой крупных военно-медицинских работников, выявленных среди немецких военнопленных, к которым, в частности, относился и генерал-майор медицинской службы профессор Вальтер Шрайбер. Его показания о подготовке бактериологической войны фашистской Германией против СССР подсказали ОУ ГУПВИ МВД СССР мысль о необходимости проверить в этом отношении действия милитаристской Японии, которая ничем не уступала другим странам «оси» в смысле готовности нарушить международные законы и правила ведения войны.

К середине 1948 года полученные ОУ ГУПВИ МВД СССР оперативные и следственные материалы о преступной работе по подготовке бактериологической войны против СССР, проводившейся в «Отряде № 731», были задокументированы, а преступная деятельность японских военнопленных, работавших в этом отряде, установлена.

Останавливаясь на содержании следственной работы с обвиняемыми, отметим, что наибольшие трудности представлял допрос японских военнопленных генералов Ямада, Кадзицука и Сато. Решающую роль в разоблачении Ямада сыграл найденный у него дневник, содержавший личные записи. Они неопровержимо доказывали подчинение ему отрядов № 731 и № 100, что заставило его признать свою ответственность за подготовку бактериологической войны против СССР.

Наиболее искренне на следствии вёл себя японский военнопленный генерал-лейтенант Такахаси. Благодаря его признаниям была раскрыта общая картина приготовления Японии к бактериологической войне с СССР. Его показания помогли полностью разоблачить генерала Кадзицука. Обвиняемый генерал-майор Кавасима дал наиболее полные показания по всем вопросам. Следствием было установлено и инкриминировано обвиняемым совершение тягчайших преступлений против мира и человечества».

Андрей Самохин, заместитель директора АНО ЦИМО АТР:

«В соответствии с указами императора Хирохито в 1935–1936 годах на территории оккупированной Маньчжурии создавались совершенно секретные структуры, подчинявшиеся только самому императору, Генштабу японской армии и, как исполнителю — командующему Квантунской армией. Одно из них получило название «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии», а второе — «Иппоэпизоотическое управление Квантунской армии». В 1941 году, после нападения гитлеровской Германии на СССР, эти учреждения были зашифрованы, соответственно, как «Отряд № 731» и «Отряд № 100». Во главе первого был поставлен генерал-лейтенант Исии Сиро. Во главе второго — генерал-майор ветеринарной службы Вакамацу Юдзиро.

«Отряд № 100» располагал обширными помещениями, специальным оборудованием и земельными участками в районе местечка Могатон в 10 км южнее города Чанчунь. В отряде имелось два филиала — в городах Дайрен и Рако. При каждой армии в июле 1941 года были созданы армейские эпизоотические отряды, которые дислоцировались в городах Кокузан, Тоан, Кэйнэй и Тонэй, на основных стратегических направлениях на границе с Советским Союзом. Все эти отряды были нацелены на применение бактериологического оружия против СССР.

Начальниками филиалов «Отряда № 100» и эпизоотических отрядов были врачи-бактериологи; остальной состав — ветеринарные врачи, не имевшие подготовки в области бактериологии. Для подготовки новых специалистов и переподготовки старых использовалась научная база «Отряда № 100». Численный состав отряда достигал примерно 600–800 человек».

Текст: Сергей Ким, кандидат исторических наук, Институт российской истории РАН.

Фото: Работа Международного научно-практического форума «Хабаровский процесс: историческое значение и современные вызовы». Оргкомитет форума.

Исторические события:

Участники событий и другие указанные лица: